1.Верхушка айсберга. Цитата от 24 мая 2024 года с сайта Минкульта РФ:
«Президент ИКОМ России, директор Государственного музея-заповедника «Гатчина» Василий Панкратов рассказал, что в нынешней обстановке Россия продолжает свое представительство в ИКОМ и работает как полноценная структура международной организации. Он также поделился планами предстоящих конференций, на которых будут обсуждаться вопросы сотрудничества с национальными комитетами ИКОМ и зарубежными культурными институциями…».
Заявление сделано на фоне визита в Москву (!) нескольких чиновников ИКОМ для участия в фестивале «Интермузей» (его многие годы спонсирует олигарх Владимир Потанин).
ИКОМ (ICOM, Международный совет музеев) – всемирное объединение музейных работников, смежных специалистов и учёных, профильных учреждений и организаций. Штаб-квартира в Париже. Очень влиятельная отраслевая площадка для диалога с кем угодно на каком угодно уровне. Особенно – в «старой Европе».
Но не только. Везде, где музеи являются важной частью политического и экономического ландшафта.
На мероприятие под эгидой ИКОМ можно позвать хоть сельского учителя, хоть шейха с королём. И они прийдут.
После начала полномасштабного вторжения участие РФ в деятельности ИКОМ было ограничено. Но всё это время не прекращались усилия для возвращения России по инициативе … самых влиятельных европейских государств. Например, Нидерландов. При непубличной поддержке других стран ЕС, где есть супермузеи.
Позиция, которую они пытаются разыгрывать: в мире полно войн, и, если исключать из общения «стороны конфликтов» (!), культурный диалог обеднеет. Пояснения, что есть агрессор и его жертва, которые нельзя уравнивать, наталкиваются на отговорки «мы вне политики /не всё так однозначно/ дело житейское».
Ограничения худо-бедно работали, но в последнее время начали подвергаться явной эрозии. 10-12 июня 2024 г. на ежегодных совещаниях руководящих органов ИКОМ президент в ёмких идиоматических выражениях обратила внимание на недопустимость ползучего возвращения РФ, тем более – официальных поездок в Москву. На уровне реакции профессионального сообщества Украина делает то, что может и должна. Но этих усилий мало.
Потому что на стороне оппонентов – огромные интересы на западе и вся мощь российской госмашины. О нашей «госмашине» я умолчу.
В этой связи группа «Информационное сопротивление» окажет всестороннее содействие ИКОМ-Украина в работе по информированию партнёров об истинном характере намерений и действиях Кремля посредством музеев.
Первичный анализ показал следующее.
2. Чем хороша политика в сфере музеев для анализа? Тем, что музеи – это всегда о будущем. По характеру вложения усилий в музеи ВСЕГДА виден тип последствий на среднесрочной дистанции.
Тип последствий, который создают музеи – это статус и легитимность, это связи любой ширины и глубины (с простыми людьми, но особенно - с элитами и лидерами мнений).
Музеи – как радиация. Им крайне сложно противостоять, потому что они несут абсолютное благо. Это такая добрая ядерная бомба.
С помощью музеев как инструмента можно преодолевать сопротивление изначально нелояльной среды и находить контакты там, где их никогда не было. А «период полураспада» один раз установленных связей – очень долгий.
Российская сторона это прекрасно понимает и использует. И сейчас строит настоящую мясорубку, которая призвана на когнитивном уровне подавить сопротивление по вопросу агрессии против Украины, обеспечить восстановление контактов, но главное – создать новые устойчивые связи со странами «глобального Юга» или «мирового большинства», как говорят в Москве.
3. Что происходит и как выглядит?
В России на высшем политическом уровне утверждён ряд концептуальных документов по осуществлению культурно-исторической экспансии. В этих бумагах якобы о культуре идёт прямая отсылка к Стратегии национальной безопасности РФ как источнику действий. Никто ничего не скрывает.
Происходит милитаризация культуры. Буквально – превращения культурных институций в инструмент ведения войны, в оружие. Музеев – особенно.
Чётко обозначены векторы работы с тремя аудиториями – внешней, внутрироссийской и для оккупированных территорий Украины. Под каждую аудиторию создаётся свой продукт и инструменты обеспечения.
На уровне координации общеисторической политики (в т.ч. тезиса об «исконно русских землях») этот процесс опекает помощник вождя РФ Владимир Мединский. Его аппаратные инструменты: т.н. Комиссия по историческому просвещению и Российское военно-историческое общество (создано специально для него указом Путина в 2012 г.).
Львиную долю практической работы лично курирует глава Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин. Кроме СВР, у него на руке публичные инструменты – Российское историческое общество (позиционируется как наследник Русского ИО, основанного в 1866 г.) и государственный фонд «История Отечества» (создан как инструмент финансирования исторических интервенций указом Путина в 2016 г.).
РИО немедленно развернула свои представительства на оккупированных территориях Украины, а 30.05.24 на выездном совещании в Симферополе одобрило создание полноценного отделения в Херсонской области. Т.е., они почему-то считают эту работу настолько важной, что даже в период активной фазы войны инвестируют в неё. Интересно, почему?
Кстати, отделение нарышкинского РИО в Симферополе возглавляет директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин (тот самый, который 9 лет боролся за возврат в Крым «скифского золота», оправдывал российскую оккупацию и всеми способами дискредитировал Украину. Именно ему переданы на хранение украденные из херсонских музеев ценности). А в Севастополе идёт большое музейное строительство. Среди прочего там организуют «первый музей истории новых регионов».
Музеи выступают непосредственным оператором усилий СВР. В 2023 г. была создана Ассоциация исторических и военно-исторических музеев для дополнительного упорядочивания процессов. К слову, Нарышкин с 2021 г. возглавляет попечительский совет Государственного музея истории Санкт-Петербурга, участвует в его работе и подсвечивает эту активность.
К финансированию подрывных музейных проектов (в частности – по Донбассу) также подключается Президентский фонд культурных инициатив (создан в 2021 г, курирует Сергей Кириенко) и Фонд президентских грантов (создан в 2017 г.).
Для иллюстрации. В начале апреля (!!!) 2022 г. Нарышкин инициировал создание межмузейной группы под эгидой Минкульта РФ (туда вошли более 10 федеральных организаций) для сбора экспонатов о ходе «СВО». В мае 2022 г. они уже начали катать выставочный проект «Обыкновенный нацизм» (это концентрированное порождение пропаганды уже приняли уже более 20 городов в РФ). Они оттачивают свой нарратив о войне и толкают его за границу. Оператор – РИО, три федеральных музея, финансируют фонд «История Отечества» и Фонд президентских грантов.
В апреле 2023 г. Путин поручил создать в каждом регионе «музей СВО». Под руководством Нарышкина были разработаны методические рекомендации по созданию экспозиций. Всё будет единообразно, согласно генеральной линии партии. И такие музеи сейчас пачками открываются.
Интересно, что в одном из интервью 2023 года, хвастаясь этой работой, Нарышкин отметил, что пробный шаг по созданию музея о войне на Донбассе был сделан в 2016 г. … на базе группировки «Ночные волки» в Луганске. Недавно я описывал, как курируемые СВР «Ночные волки» пытались создать европейский штаб с Словакии на базе частного музея военной техники. Такая гибридная работа – это шаблон СВР.
Т.е., де-факто любая музейная деятельность России за границей – либо по прямому указанию СВР, либо в рамке усилий СВР.
С 2022 г. начался системный разворот этой деятельность на юг и восток. Сейчас Россия генерирует музейные проекты со странами, названия которых раньше в РФ никто не знал. Это способ установить особый уровень контактов с местными элитами. И это не спонтанно.
Ещё в 2017 году была учреждена… Ассоциация музеев стран БРИКС. В 2018 г. был запущен Альянс художественных музеев и галерей стран БРИКС. Опорная структура со стороны РФ – Государственный музей Востока (попечительский совет возглавляет глава Российского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев, также в совет входит такой персонаж как глава Россотрудничества Евгений Примаков и др.).
Очевидно, что всё это нагромождение структур работает с разной отдачей, часть просто съедает ресурс. Факт в том, что они порождают активность в промышленных объёмах. И часть достигает эффекта. Причём там, где с нашей стороны – пустота, а у них – поддержка на высшем политическом уровне.
Что интересно. Одной рукой через музеи Кремль пытается открыть форточку на запад. А другой рукой через те же музеи слегка теребит дискурс «деколонизации». Ибо великолепные музеи любой империи – это всегда отчасти результат ограбления колоний и зависимых территорий. И на этой почве легко находить точки соприкосновения в тех странах, которые хотят монетизировать претензии к бывшим метрополиям.
То, что топовые российские музеи – это такой же продукт имперского грабежа, замалчивается. И это делать легче, потому что Россия грабила в основном «внутренние колонии». Но фронт работ для нас тут есть.
Т.е., мы имеем дело с комплексной политикой превращения российских музеев в инструмент ведения войны, обслуживания войны.
4. Что с этим делать? Как минимум, надо предупредить коллег в мире, что российские музеи совершают три вида преступлений.
Первое – непосредственно участвуют в ограблении отдельных украинских музеев и присвоении всего музейного наследия на оккупированных территориях (на этот счёт РФ в марте 2023 г. приняла федеральный закон, чуть позже детальнее эти процессы опишу).
Второе – непосредственно участвуют в разжигании агрессивной войны и оправдании военных преступлений. Наиболее «яркая» роль тут у исторических музеев.
Например, ГИМ через проект «Новороссия» и «музей казачества» обосновывает тезис об «исконно русских землях» (эту работу финансирует фонд «История Отечества» Нарышкина и… фонд одиозного пропагандиста Владимира Соловьёва). В оправдании войны участвует вся вертикаль – от столичных до муниципальных музеев.
В «нормализацию» оккупации задействованы все – Эрмитаж, Русский музей, Петергоф, Политехнический музей, Российский этнографический, Тульский музей оружия и др. – все топы. Их сотрудники посещают оккупированные территории и уже за это подлежат ответственности.
Третье – непосредственно участвуют в уничтожении украинской идентичности, что является квалифицирующим признаком геноцида.
Например, «Музей Победы» (1941-45) и Музей современной истории России агрессивно создают почву для «денацификации». Среди прочего, «Музей Победы» курирует проект «Школьный музей Победы», через который промывали мозги детям по всей России, а сейчас дотянулись и на оккупированные территории (при поддержке фонда Кириенко).
Для понимания, чем пичкали школьников Санкт-Петербурга 19 апреля 2024 г., в т.н. «День единых действий в память о геноциде советского народа в годы Великой Отечественной войны» (проект курирует РИО): «…История повторяется. Наследники тех карателей, бандеровцы и предатели вновь творят зверства на земле Донбасса и Украины, калечат и расстреливают пленных солдат…»
Российские музеи вдохновляют и покрывают всё описанное выше.
Ехать в Москву в такой обстановке – всё равно, что съездить в гости к Геббельсу и Гитлеру (известные же благодетели музеев, хоть и немного своеобразные!), ведь нельзя же их «исключать».
Как минимум, надо принимать меры, чтоб наши уважаемые партнёры не могли сказать, что они об этом «не знали»…
В перспективе все российские военные преступники от музеев должны понести ответственность, а наиболее оголтелые – потерять право на профессию.
Те, кто с ними сейчас сотрудничает, должны осознавать, что есть не только первичные, но и сопутствующие санкции. Что неизбежно повлечёт за собой как материальные, так и репутационные издержки.
