Оказывается, наша аутентичная говорящая вагина Серёжа Лещенко, которого впредь для краткости я буду называть Серлещ, возмутился возмущению студентов КНУ на проведение у них в alma mater съезда киевского гнезда Слуг народа.
Говорит, мол, выхи были, студентов не было, ну подумаешь чё там, один раз – не водолаз, мы плохого не хотели.
Тут я полностью согласна с Серлещом. Если выходной день, то говно вопрос. В Бабином Яру можно дискотечку забульбенить. В гавайском, например, стиле. Или в кубинском – тоже хорошо: роскошные смуглые жопки, зажигательная румба. В театр можно в трениках ходить, а в музее – жрать семАчки. Тут дело только в личных, моральных ошейниках, насколько он строг или вообще отсутствует.
От чмошника, который писал кляузы на Турчинова по поводу «сдачи Крыма» ожидать каких-то берегов как минимум глупо. Несмотря на то, что сам Серёня чёто на фронт изо всех сил не рвался, на амбразуры пузом не прыгал и даже в безопасном тыловом волонтёрстве замечен не был.
Он в это время гонялся завзято за депутатами и фотографировал их обувь с сумками, кагбэ намекая на то, что настоящий шерстяной депутат должен ходить в рубище. А потом взял да и прикупил себе элитной недвижимости в Киеве «на сбережения, ссуду основателя "Украинской правды" и деньги любимой женщины».
Проблема не в том, что Серёжа – мудак.
Проблема в том, что провластная партия, партия президента, который кагбэ гарант, отец нации и отэто всё, положила большой зелёный половой хуй на законы Украины. В частности, на тот, который ПРЯМО запрещает ЛЮБУЮ политическую деятельность в заведениях образования, без исключения выходных дней и праздников. В соответствии с частью 3 статьи 31 Закона Украины "Об образовании".
И ещё одна проблема, что зелёные упыри почему-то решили, что вправе распоряжаться университетскими территориями по своему усмотрению. Так что если вдруг завтра в парке КПИ вам устроят казино с блек-джеком и шлюхами, не стоит удивляться. Всё должно принадлежать всем.
Особенно, если эти «все» - Слуги Народа.
Сцуко, опять срываюсь в сравнения. Даже тупой сиделец Чивокуня себе не позволял настолько обильно и беззастенчиво ссать в глаза. И он, кстати, не обещал уйти, если нарушит закон. В отличие от.
