Я знаю, что этот текст будет не понят так, как мне бы хотелось. Я знаю, что мне напишут: вы, понаехалы, не понимаете, не можете, не умеете, у вас любилка не выросла настолько, чтоб постичь Киев. Знаю.

Кто хотел сюда попасть, тот в восторге. Столица, жизнь, пульс. Пульс не в вене на запястье, слабый, тихий, но пульс близко к сердцу. Сильный, мощный, магистральный.

Я не хотела. Никогда не хотела.

Мне было хватит того, что у меня есть: провинции, периферии, дома. Юга, моря, хамсы, запаха раскаленной степи. Я так жила, мне нравилась моя жизнь, я знала правила и знала чего хочу.

Всё поменялось. Менялось многократно. Ужгород, Львов, Черновцы, Киев, Днепр, снова Киев, я не успевала приспосабливаться. Это охуенно трудно – поменять шесть городов за шесть лет. Каждый со своим нравом. Каждый чужой. В каждом – ты неведома зверюшка и каждому нужно потыкать в тебя палкой, чтоб понять, что ты за хуйня такая.

Знаешь, Киев, ты странный.

Сакральный, я читала. Место силы, я слышала. Наверное. Я слишком проста для тебя, слишком примитивна. Я не стараюсь проникнуться, впитать, срастись кожей. Я здесь гость и мне это нравится.

Дом…Понимаете, я очень хочу место на карте, которое дом. А его нет.

Оно за линией, в другом мире совсем, в другой вселенной. Если бы у меня снова появился ДОМ, я бы приняла в душу и Киев, и Ужгород, и Днепр. Как называется место, где ДОМ, важно только тому, кто его не терял. Я жила в Днепре, в Черновцах, в Киеве, где я только не жила, и не умею понять, чем Киев сакральнее Днепра, например.

Тут крестили Русь. Сюда впиталось очень много лет и людей, которые их помнят. И мне пиздец как жаль, что я не могу. Ни помнить, ни встрепетнуть от памяти чужой. Не торкает, не бередит, не щекочет нервы так, чтоб почти больно и почти кайф. Чтоб дрожало внутри, чтоб восторгалось от соприкосновения.

Просто город. Большой, удобный, не спрашивающий прописки, не требующий реверансов.

Спустя 4 года, я почти люблю тебя, Киев. Я люблю тебя меньше, чем Донецк, который сама выбрала для себя, но больше, чем Донецк, потому что ты дал шанс авансом, не спрашивая ничего. Донецк авансов не давал никогда.

Я не ценю историю, не вижу лиц в украшениях фасадов и предпочитаю маленькую практичность огромной эстетике.

Но сегодня, Киев, я тебя люблю. На горе, названия которой я не запомнила, в компании друзей и вина, на кладбище с крестам и без имён, ты стал каким-то тёплым штоле. Не знаю. Я смотрю с горы и вижу жёлтые огни пейзжайки, белые огни лестницы, которую построил Виталька. Знаю, что если вниз и налево, там будет фуникулёр, который, сцуко, не работает.

А если на Андреевский, то там будет прекрасная Соломенская броварня, где покушать – мало и дорого, но пиво чудесное совсем.

Я застряла в прошлом, как дурацкая муха в смоле, еще не ставшей янтарём, но уже намертво упаковав меня внутри. Или не застряла, не знаю. Ненавижу самоанализ, он всё время какой-то хуёвый получается.

Такой же хуёвый, как и мои неуклюжие попытки признаться в любви в Киеву, причем так, чтоб Донецк не узнал. Потому что Донецк я выбрала сама, а Киев полюбить мне пришлось. Он для меня хорош только тем, что менее других интересуется моей подозрительной пропиской и даёт равные возможности.

Въябывай.

Не сри.

Будь чемний.

И тогда ты почти родной.

И мне нравится это "почти".